Galina, 66 - 1 августа 2020 09:35

Человек обстоятельный и серьезный - Дмитрий - начал с того, что приобрел необходимые знания и инструменты для успешного ведения дела. Он стал читать труды генералов и военных историков. И не просто читать, а внимательно прорабатывать найденный материал. Затем он составил подробные топографические карты и приобрел современный металлоискатель. Младший Потапов не рискнул работать в одиночку. Он прекрасно знал буйный характер местных "черных археологов", но постепенно, благодаря "научному" подходу и связям с "братвой", добился определенной независимости и перестал работать на "общий котел".
Специализацией Дмитрия Потапова стало оружие. В лесах и окрестных полях его было множество. Глинистая почва способствовала сохранности металла. Впрочем, он только чистил найденное оружие. Его реставрацией, переделкой и продажей занимались другие люди в специальной мастерской. Потапов даже не знал, где она, эта мастерская, находится. Каждую неделю он встречался с посредником, отдавал ему "улов" и получал вознаграждение, как правило, в валюте.
Попадалось Потапову, конечно, не только оружие, но и памятные знаки погибших солдат. Причем не одних солдат Красной армии, но и немцев. На знаках тоже можно было заработать, но этими реликвиями Дмитрий не занимался. Он сдавал их другим "черным археологам" и тем самым гарантировал свой покой при основном направлении бизнеса.
Иногда, из досужего любопытства, он вскрывал найденные солдатские памятки. Вот и патрон с запиской Исаака Флейшера вскрыл.
- Жидок попался, - сказал он отцу. - Исачок. Слушай, может, торгануть записочкой этой? Евреи - народ богатый - расплатятся.
- Все они, что ли, богатые? - насупившись, спросил Сергей Потапов.
- Все, даже бедные, - решительно ответил "черный археолог".
Надо сказать, что отец Дмитрия антисемитом не был. Он просто по складу своего характера не мог им быть. На эту тему Сергей Потапов часто спорил с сыном еще в советские времена. И вообще отношения между ними никогда нельзя было назвать мирными и спокойными. Яблоко от яблони далеко упало - бывает и такое.
Не любил, если уж честно, старик сына. Он внуков любил безмерно, а потому и навещал часто семью Дмитрия. И вот во время такого визита и произошел у них разговор по поводу патрона с данными на красноармейца Флейшера.
- Подлость это! - сказал тогда Николай Потапов. - Человек погиб за родину, а ты его памятью торгануть хочешь. Подлость это и негодяйство.
- Ты, папаша, глубоко неправ, - сказал сынок. - И пролежал бы этот патрончик до скончания века. Я работал, я его отрыл. Я, может, радость этим его жиденятам доставлю. Почему даром?
- Глаза бы мои тебя не видели пожизненно, - сказал старик. - Отдай мне этот патрон.
- Еще чего!
- Тогда продай.
- Сто баксов.
Сергей Потапов бедным человеком не был. Всю жизнь он и его покойная супруга помнили о черном дне, жили по-спартански в своем доме на окраине города и имели солидное хозяйство на десяти сотках чернозема.
Сто долларов сын получил.
- И чего ты с этой писулькой делать намерен? - спросил он.
- Найду родных этого человека и отдам патрон, - сказал Николай Потапов. - Хоть твой грех, подлеца, немного замолю.
- Псих ты, папаша, - улыбнулся Дмитрий. - Честное слово, псих.
Завладев патроном, старик тут же отправил письмо по имеющемуся в записке адресу. Ответа он не получил и, подождав больше месяца, сам отправился в город Херсон.
Никого из Флейшеров он, естественно, не нашел, но совершенно случайно встретил в порту старика - рыбака и горького пьяницу. Старик этот Флейшеров помнил. Потапов распил с ним бутылку и в конце распития узнал, что жена красноармейца эвакуировалась с дочерью на север и там, по сведениям старика, погибла, а дочь Флейшера была отправлена в детский дом. Рыбак дал адрес знакомой - пожилой женщины из Батайска, которая, он точно знал, переписывалась некоторое время после войны с женой Флейшера.
В общем, затянули поиски Сергея Потапова. Та женщина в Батайске умерла несколько лет назад, но дочь ее оказалась бережливым человеком и нашла старику необходимое письмо, но не от самой Фаины Флейшер, а от ее подруги. Подруга писала, что "моя дорогая и любимая Фанечка погибла утонутием, а ее дочь приютил наш местный домок для сирот".
Еще месяц шел старик по следу Эллы Флейшер. И, наконец, в его руках оказался адрес в Израиле, по которому он и отправил приведенное выше письмо.
Денег, потраченных на розыски, Потапов-старший не жалел. В долгих разъездах он перестал чувствовать острое и тоскливое одиночество безделья, от которого даже внуки не спасали.
Возможность отправиться по делу в далекую заморскую страну он воспринял тоже с радостью. Точку в его деле следовало поставить именно в Израиле.
Элла Нурик встретила Потапова в аэропорту и сразу спросила, где он намерен остановиться. "В гостинице, конечно", - ответил старик.
Элла промолчала и, только устроив гостя в своей машине, сухо произнесла, что он может пожить у нее.
Потом они сидели за столом, в холле квартиры Эллы Нурик-Флейшер, и пожилая женщина читала и перечитывала строки, написанные рукой ее погибшего отца.
Она хотела вернуть старику патрон с запиской.
- Что вы? - удивился Потапов. - Это - ваше.
- Скажите, - строго спросила гостя Элла, - вы долго меня искали?
- Пришлось побегать, - улыбнулся старик.
- Зачем вам все это было нужно?
- Не знаю, - Сергей Потапов пожал плечами. - Для равновесия, может, так. Сынок у меня. Ну, чтобы не было нарушения природы.
- Мои дети работают в США, - сказала Элла. - Они хорошие дети. Я человек не бедный и могла бы вернуть вам часть затраченных средств.
- Обидите кровно, - сказал Потапов.
Через две недели он улетел на родину, но спустя год вернулся в Израиль по приглашению Эллы Флейшер.
Для